Поскольку скифы, видимо, не имели своей письменности, мы вынуждены обращаться к античным источникам, наиболее важным из которых является 4 книга "Истории" Геродота, где перечислены семь божеств скифского пантеона и изложены две версии легенды о происхождении скифов - единственного сохранившегося целиком скифского мифа. Вариант этого же мифа дан также Диодором Сицилийским. "В состав пантеона по данным Геродота входило семь божеств, что отражает древнюю индоиранскую традицию. На высшей ступени иерархии находится Табити, на средней - Папай и Апи, на низшей - Ойтосир (Гойтосир), Аргимпаса (Аргимпаса) и два божества, скифские имена которых Геродотом не названы. Все эти боги отождествлены у Геродота соответственно с Гестией, Зевсом и Геей, Аполлоном, Афродитой Уранией, Гераклом и Аресом. Согласно Геродоту, самое могущественное и многочисленное из скифских племен - т. н. скифы царские - поклонялось и Посейдону, который у них именовался Тагимасад (Тагимасад). <...> Божества среднего и отчасти низшего уровня фигурируют и в т. н. легенде о происхождении скифов. Наиболее полно этот миф изложен Геродотом в первой версии. В необитаемой земле, позднее получившей название Скифия, от брака Зевса и дочери Борисфена (Днепра) рождается первый человек - Таргитай. Три его сына становятся родоначальниками различных частей скифского народа <...> При сыновьях Таргитая с неба падают золотые предметы - плуг с ярмом, секира и чаша. При попытке двух старших братьев приблизиться к ним золото воспламеняется, но с приближением младшего огонь гаснет, и Колаксай овладевает священными атрибутами. Это воспринимается как знамение. Колаксай и его потомство становятся владыками Скифии. Колаксай делит Скифию на три царства между своими сыновьями, причем в наибольшем из них хранится священное золото, которому скифские цари ежегодно приносят жертвы. С этими реликвиями связан, согласно Геродоту, какой-то ритуал, воспроизводимый на ежегодном скифском празднике: человек, заснувший с ними под открытым небом, менее чем через год неизбежно умирал.<...> По Диодору, супругой Зевса становится рожденная землей дева, имеющая ниже пояса змеиное тело. Среди потомков их сына Скифа названы братья - Пал и Нап <...> Иначе излагается этот миф во второй геродотовой и в эпиграфических версиях. Главное действующее лицо, отождествленное с Гераклом, приходит в Скифию после совершения ряда подвигов. По Геродоту, утомленный герой засыпает, и в это время у него пропадают лошади. Отправившись на поиски, Геракл обнаруживает пещеру, в которой обитает фантастическое существо - полуженщина-полузмея. Она сообщает, что лошади похищены ею, и соглашается вернуть их лишь при условии, что герой вступит с ней в брачную связь. От этого союза рождаются три сына - Агафирс, Гелон и Скиф, родоначальники одноименных народов, обитавших в Причерноморье. Геракл, уходя из Скифии, оставляет супруге один из двух своих луков и пояс с прикрепленной к нему чашей и ставит условие, чтобы по достижении сыновьями зрелости они попытались натянуть этот лук и опоясаться этим поясом. <...> Победителем в этом испытании становится младший брат Скиф, от которого ведут свой род. 1997. скифские цари." (Мифы народов мира. Т. 2, с. 446 - 447). Отождествление Колаксая с Гераклом указывает на то, что родоначальник скифских царей принадлежит к типу Культурного Героя.

Начальный период характеризуется появлением в искусстве скифов первых антропоморфных изображений (под влиянием ближневосточных цивилизаций). Это украшения ножен меча из Мельгуновского кургана - крылатые гении около деревьев (типично месопотамский сюжет) и келермесский серебряный ритон. Последний представляет для нас особенный интерес. Здесь изображен кентавр, несущий на плече дерево с привязанной к нему тушей оленя (ил. 36.а). Этот мотив присутствует в фольклоре современных ираноязычных осетин, где способность нести на плече самое большое дерево с тушей оленя выступает как показатель физической мощи героя. Поразительно, но аналогичный сюжет мы находим в искусстве этрусков в качестве украшения вазы (ил. 36.б). На келермесском ритоне с кентавром соседствует герой, борющийся со львом (Геракл?). На этрусской вазе также показан человек со стрелой, видимо атакующий с тыла двух- или трехголового пса (Цербера?), который в свою очередь то ли подает лапу кентавру, то ли нападает на него. Другого такого же кентавра сзади терзает лев. И келермесский и этрусский кентавры сходны даже в деталях.

Интересно, что некоторые этрусские фрески и з гробницы в Кампании (ил. 36.в) изображают крылатого сфинкса, терзаемого львом точно таким же образом. Здесь уместно вспомнить, что "Марес, праотец Авсонидов, которых Элиан, наряду со многими авторами, считал автохтонным, древнейшим народом Италии, был кентаврообразным существом (Этруски и Средиземноморье, 1990, 123). У италиков Марс, а точнее Мамерс (Мармар, Март) был очень значительным божеством. Судя по Игувинским таблицам 3 - 2 вв. до н. э. он изначально покровительствовал земледелию и ничего общего не имел с греческим Аресом. "С его культом был связан обычай ver sacrum ("священной весны"), засвидетельствованный у пиценов, френтанов, сидицинов, апулов, вестинов, пелигнов, марруцинов, марсов, умбров, вольсков, эквов и герников (Plin. Nat. host. 3 - 110; Strab. 5 - 4,2; Verg. Aen.7 - 750): во время грозившей опасности племя давало обет Мамерсу (Марсу) принести в жертву молодняк скота или младенцев для отвращения бедствия. Младенцев, в отличие от молодняка животных не убивали, а по достижении совершеннолетия выселяли за пределы территории племени. Их именовали сакранами (от ver sacrum), или мамертинцами (от имени Мамерса)" (Мифы народов мира, 1998. т. 1, с. 578). Выселившиеся таким образом молодые люди были, естественно, вынуждены мечом добывать себе место в жизни. То есть мы видим путь, следуя которым аграрное божество произрастания и плодовитости превратилось в военное. (Кстати, наемники-мамертинцы сыграли немалую роль в предримской истории Сицилии). Однако длительное время италики сохраняли изначальное понимание Мамерса как Бога Земных Сил. Самниты - главные противники Рима в Италии, чеканили монету, с изображением быка - священного животного Мамерса, попирающего ногами римскую волчицу. (Интересный пример инверсионного использования в политических целях популярнейшей иконографической схемы терзания травоядного хищником). Здесь сказалась память о том, что волк есть извечный противник Бога Земных Сил и приспешник Бога Грома. Римляне, как известно на первое место в своей идеологии поставили Юпитера, который хотя и был Богом Ясного Неба, но (подобно аналогичным божествам ряда средиземноморских народов - этрусскому Тину, греческому Зевсу) слился с Богом Грома в единый образ. Самниты, напротив, больше чтили Мамерса и шли в бой, одев шлемы с изображением рогов священного быка (вспомним ритуальные рогатые шлемы народов бронзового века, а также кельтов и древних германцев). Их в этой борьбе поддерживали кельты. Возможно, речь шла о двух различных путях развития древней Европы.

Этрусский вариант Мамерса назывался Марис, но, по-видимому, он не был рогат а представлялся в виде кентавра или сфинкса - древний образ, который предки этруссков - пеласги и тиррены вынесли из Восточного Средиземноморья. Возможно, это другой иконографический вариант Бога Земных Сил, что косвенно подтверждается греческим мифом о Хироне. Благочестивый кентавр Хирон был воспитателем многих героем (Тесея, Ясона, Диоскуров), бога врачевания Асклепия и другом Геракла и Прометея, находясь в оппозиции Зевсу (данная коллизия соответствует тесным отношениям Бога Земных Сил и Культурного Героя). Обращают на себя внимание и крылатые быкообразные существа с человеческими головами, представленные на "пропилеях Ксеркса". По мнению К. В. Тревер (которое поддерживается многими исследователями) здесь даны изображения Гопатшаха - полубога, покровителя крупного рогатого скота и легендарного царя древнеиранской мифологии (Тревер, 1940, т. 2). Образ кентавра-сфинкса скифы могли позаимствовать там же, где и предки этрусков и древних персов - в искусстве Передней Азии, во время великих переднеазиатских походов. Отсюда удивительное иконографическое сходство, легшее на общую индоевропейскую идеологическую основу.

С конца 5 в. н. э. образ человека вновь появляется в скифском искусстве, достигая в 4 в. до н. э. широкого распространения (что Раевский правомерно связывает с возрастающим греческим влиянием - Раевский, 1985). Отметим, что в это же время расцвело антропоморфное искусство Фракии, а несколько ранее - Этрурии. Благотворное, в целом, воздействие Греции стало катализатором для выражения соседними варварскими народами собственных (но генетически родственных) идей. Впрочем, кое-что скифы просто заказывали у греков, как, например, электровый сосуд из кургана Куль-Обы (ил. 38.), или серебряный сосуд из Частых курганов (ил. 39.). Греческие мастера, несомненно, выполнили работу с глубоким знанием не только этнографии, но и мировоззрения скифов. Здесь мы возвращаемся к генеалогической легенде скифов об испытании, завещанном Гераклом своим сыновьям. "Существует гипотеза, что миф об этом испытании представлен на ритуальных сосудах из скифских курганов: на сосуде из Куль-Обы изображены последствия попытки каждого из братьев натянуть отцовский лук, а на сосуде из Частых курганов - вручение младшему из сыновей отцовского лука как символа власти и изгнание двух старших." (Мифы народов мира, 1998, т. 2, 448). Представляет интерес пластина из Сахновки, на которой показан, по мнению Д. С. Раевского, следующий - несохранившийся в записях эпизод мифа: братья Колаксая пьют из одного ритона и клянуться погубить его. (Раевский, 1977, 116). Знаменитый гребень из кургана Солоха, выполненный также греческими мастерами, в таком случае, демонстрирует финал легенды. Всадник вместе с пехотинцем (изгнанные братья) сражаются с одиноким скифом (Колаксай), под которым убит конь (там же, с. 117). Неизбежность гибели Колаксая Раевский выводит из следующих соображений. Во-первых, уже упоминавшийся уже скифский ритуал. "Представляется вполне оправданным, мнение М. И. Артамонова и Ж. Дюмезиля, что персонаж, который засыпает с золотыми реликвиями, и затем обрекается на скорую смерть, является лицом, замещающим в ритуале реального скифского царя. Следовательно, происходящие с ним события имитируют то, что было "вначале" - судьбу первого обладателя священного золота, Колаксая". (Там же, с. 111). (Здесь мы видим обряд, восходящий к подлинному ритуалу убиения священного царя, прекрасно описанный Дж. Фрэзером в его знаменитой "Золотой ветви". Здесь следует добавить, что сцена, изображенная на гребне, является как бы антропоморфным вариантом темы "терзания").

Авестийский Траэтаона весьма близок к ведийскому Трите. (При этом в "Авесте" есть и собственный Трита - вследствии расщепления некогда единого образа. Этот Трита был великим целителем, изгнавшим из мира недуги. Он третьим выжал золотой сок хаомы - священного растения и у него родился могучий сын Керсаспа, "палиценосец", победивший множество драконов и демонов (Рак, 1998, 214 - 215). Ведийский же Трита древнее. Отдельные обрывки мифов дают интересные сведения об этом загадочном индийском божестве. Вот Трита, находясь на дне глубокого колодца, взывает о помощи. Или он берет на себя вину за убийство Индрой трехголового дракона Вишварупы. Полагают, что в более раннем варианте Вишварупу сразил сам Трита. Этому образу близок древнегреческий Тритон и особенно герой русских сказок Иван Третий (Иван Третьяк, Иван Водович), который победив трехглавого змея, оказывается в колодце - "ином мире" по вине братьев. (Мифы народов мира, 1998. т. 1, 530 - 531). Третий побеждает тройственного - древняя индоевропейская мифологема (ил. 40.). Она многое добавляет в нашем понимании мифологии Культурного Героя.

Скифы почитали и другое великое женское божество - Табити. М. И. Артамонов отождествлял ее с Апи. Но у Геродота эти богини упомянуты раздельно, к тому же сравнены: первая с Гестией, вторая с Геей. "Эллинский мир сохранил указания как бы на два "варианта" почитания Гестии, скорее всего отражающие два хронологических этапа развития ее культа. В классическую эпоху богиня эта приобрела специализированный облик божества домашнего очага <...> Литературные же источники сохранили воспоминание о более ранней ступени развития, когда она выступала в качестве старшой среди богов, богини огня, различными функциями которой были роли божества домашнего очага, жертвенного огня (а, следовательно, и молитвы), и наконец олицетворения единства определенного социального организма." (Раевский, 1977, 90). Сцену на золотой бляшке из кургана Чертомлык (4 в. до н. э.) изображающую богиню с зеркалом и мужчину с ритоном как обряд бракосочетания смертного (царя) с богиней. (Там же, с. 98 - 101). Следует добавить, что точки зрения Артамонова и Раевского принципиально не противоречат друг другу и обе эти богини могут представлять две стороны Великой Богини - земную и небесную.

Мы рассмотрели скифское искусство согласно периодизации, предложенной Раевским. Но есть одна группа изображений, которая ей не подчиняется (и ученый сам об этом пишет - Раевский, 1985, 135). Это каменные идолы, устанавливаемые на вершине кургана. Они бывают двух видов: стоящие и как бы сидящие на коне (ил. 43.). Идолы изготовлялись с 7 в. до н. э. и данный процесс продолжался и тогда, когда в Скифии господствовал звериный стиль, полностью вытеснивший антропоморфные мотивы изо всех других сфер искусства. Существуют различные толкования этих изображений. Б. А. Рыбаков считает их изваяниями Гойтосира-Даждьбога. (Рыбаков, 1987, 68 - 70). Д. Берчу трактовал идолы юго-западной Скифии как проявления фракийской культуры, с которой связан культ божества-покровителя мертвых. Н. Б. Елагина полагала скифские идолы изображениями умершего царя с символами царской власти. (Елагина, 1959. с, 195). П. Н. Шульц говорил, что ранние изваяния показывали героя-прародителя с признаками мужской силы, средние - военачальника басилевса, поздние - портреты умершего как вместилище его жизненной силы. Наконец А. И. Тереножкин прямо называет скифских идолов изображениями Колаксая. (по Ольховский, Евдокимов, 1994). Все перечисленные суждения не противоречат друг другу и хорошо ложатся в предложенную в данной работе пятичленную схему.

Всадник - охотник на зайца (ил. 44.б). "В. Ф., Миллер связал этот сюжет с аланским Хамыцем, поймавшем на краю земли будущую свою супругу - водную богиню Бценон в облике зайца <...> Сцены охоты всадника на кабана у скифов Д. С. Раевский связал с образом Таргитая - супруга (и возможно сына) водной богини (Раевский 1977, с. 49 - 50, 83)." (Яценко, 1992. с, 196). Сюжет с Урызмагом и Хамыцем частично повторяет историю Ахсара и Ахсартага. Нечто подобное мы видели и у скифов.

Богиня в виде юной девушки с двумя косами и парами животных по сторонам изображалась обычно на женских головных уборах и диадемах. "Ее образ можно сопоставить с луристанской Дизани/Дисни, живущей в золотом стволе мирового дерева, скифской Аргимпасой, юэджийской Ордохию. Остатки представлений об этой богине, видимо, находим в нартском эпосе в связи с весенним мифом об Агунде (путешествие Агунды на колеснице, запряженной оленями и др.)". (Яценко, 1992. с, 199). Согласно мифу, красавицу Агунду сумел очаровать игрой на свирели Ацамаз, символизирующий умирающую и воскресающую природу. Но в качестве калыма ему пришлось уплатить выкуп в виде ста однолетних оленей.

Барано-люди (ил. 46.б). "Божество подобного облика (не стоит путать с одним из воплощений фарна) хорошо известно в мифологии аланов-осетин. Впозднее время оно называлось "святой барана" и являлось божеством - хозяином дома. Ему молились о рождении мальчиков, принося в жертву глиняные фигурки баранов" (Литвинский, 1968, 71 - 71). На гривне из Кобяково видим укрощение китайского дракона тремя подобными существами. (Яценко, 1992. с, 199). Следует сказать, что хотя персидский Фарн представляет особое божество, он явно восходит со "святым барана" к единому прототипу. Фарн (авестийск. "хварна") означает "блеск", "сияние", "слава", "божье благословение". Хварна "...для царей Парадата и Кавиев - знак богоизбранности, царственной принадлежности, власти <...> для героев - залог их славы и победоносности, для "простых смертных" - изобилие, удача, богатство..." (Рак, 1998, 515). Один из вариантов хварны - нимб вокруг головы - пережил зороастрийский Иран и стал непременным атрибутом христианского святого. Другой, более древний, мыслился в облике барана. Бараньи рога служили частью короны шаханшаха, что уходит корнями еще в бронзовый век Луристана. Все эти характеристики относятся к комплексу Культурного Героя, и частично - Бога Земных Сил.

К этому же кругу относятся божество с оленьими ушами (ил. 46.в) и сидящее скрестив ноги мужское божество с сосудом в прижатых к груди руках (ил. 46.а). Атрибуты последнего: сосуд в руках, изображения орлов, клюющих рыб, и связь этого божества с конем. Яценко сравнивает данного бога с образом индийского бога мировых вод, хранителя высшего закона - Варуной, и отождествляет с одним из важнейших божеств Алано-Осетии - Донбеттыром. (Яценко, 1992, 200). С точки зрения данного исследования "турецкая" поза божества есть скорее "буддическая" поза, принадлежащая Цернунну/Езусу . Оленьи уши и баранья символика также говорят сами за себя. Борьба с чудовищем есть вариант борьбы с волком.

 КУЛЬТУРА ВАРВАРСКОЙ ЕВРОПЫ: ТИПОЛОГИЯ МИФОЛОГИЧЕСКИХ ОБРАЗОВ

Диссертация на соискание ученой степени кандидата культурологии

 3.3. Мифологические образы в балтской культуре.

Меню

	На PORTA.ru ОГРОМНЫЙ выбор портативной техники: MD-плееры CD-плееры MP3-плееры Кассетные плееры Диктофоны Радио Цифр. камеры Сотовые Дешевые ноутбуки

На предмет консультаций или репетиторства (история, политология, культурология, искусствоведение, живопись, графика и теория композиции), а также приобретению картин обращаться по E-mail: fantalov@rambler.ru